ВИКТОР АНДРЕЕВИЧ ЛОШАДКИН

"Труженник во славу...". Телепередача из цикла "Современник" (телеканал " Россия-Татарстан", 8 августа 2008)

"Внук Федота Карповича". Телепередача из цикла "Чудаки" (телеканал "ТНВ", 27 сентября 2007)

Телепередача из цикла "Город мастеров" (телеканал ТНВ, 2008г.)

Чтобы делать добро, сан не нужен

Казанское епархиальное начальство называет его "партизаном" и недолюбливает. Зато его знают и уважают во всех православных приходах. Он восстанавливал все храмы Казани, тепло его рук хранит почти каждый алтарь. Он служил всем местным архиереям, начиная с 1936 года, но не стяжал ни благ, ни почестей, ни денег. Вы думали, что таких людей больше не бывает?

В детстве ему приснился сон: явились ангел и демон. Они стоят напротив его кроватки и смотрят. Ангел весь белый, с длинными светлыми кудрями. В одной руке у него весы. Демон тоже "канонический" и страшный – темнолицый, нос с горбинкой, голова упирается в потолок. Ангел смотрит на Витю и приказывает демону: "Покажи мне его грехи!" На это демон раскрывает какой-то свиток, но свиток не содержит ничего. Он совершенно чист. "Пока безгрешен", – замогильным голосом говорит демон. Чаши весов качаются, и оба исчезают: В этом году Виктору Андреевичу исполнилось 78 лет, однако сон этот он хорошо помнит. Так же, как и другой, приснившийся в более позднем возрасте: ктото большой и светлый ведет его к величественному храму, заводит в алтарь и показывает престол, опоры которого скручены и пригнуты к полу: "Ты должен восстановить все храмы", – говорит голос, и перед ними открывается площадь, где застыла в ожидании огромная масса народа: С Виктором Андреевичем мы познакомились в казанской Варваринской церкви. Как-то я возвращался с работы и, проходя мимо церковного двора, увидел горестную картину: возле огромной кучи бетона, сваленной прямо у входа в храм, суетились бабки с ведрами. Бетон привезли уже под вечер, но его обязательно нужно было уложить до утра, иначе он бы застыл мертвой грудой… Он и так уже начинал схватываться. Рабочих не было. Лишь двое парней и сам настоятель, выбиваясь из сил, грузили бетон в тачки, да бабки и несколько ребятишек на подгибающихся ногах носили неподъемные ведра в церковь.

Посреди всей этой суеты бросалась в глаза эпическая фигура коренастого белобородого старика, без устали долбившего каменеющий бетон здоровенным ломом. Работая мерно и мощно, старик подбадривал бабок зычным голосом: "Ничего, ничего, православные! Одолеем с Божьей помощью". Через четыре часа, когда мы все окончательно попадали с ног и перемазались в растворе, пожилой Илья Муромец все так же мерно долбил бетон, сам грузил его в тачки, а под конец еще и выскреб грязный асфальт перед храмом совковой лопатой: "Вот теперь хорошо!" :Его отец был земским агрономом. Сначала мечтал стать художником – окончил Казанскую императорскую художественную школу с золотым дипломом. Однако жизнь распорядилась иначе: вместо дорогостоящего увлечения живописью пришлось учиться сельскому хозяйству. В 1914 году выпускник Высших сельскохозяйственных курсов в Санкт-Петербурге Андрей Лошадкин был направлен в город Ямбург, где занялся заготовками продовольственных припасов для армии. Шла Первая мировая война: После революции господин агроном переехал в Казань: политика его не интересовала. Его страстью была живопись, а на службу он поступил в местный сельскохозяйственный институт. Преподаватель Лошадкин сам выстроил себе дом неподалеку от места работы, на горе, откуда открывался великолепный вид на реку Казанку и заливные луга.

В 1926 году его жена Евгения (с которой они венчались тут же неподалеку, в Варваринской церкви) родила ему сына Виктора. 1938 год оказался для семьи Лошадкиных роковым. Однажды Андрей Гурьевич увидел, как институтский особист пытался украсть воз сена с вузовского подсобного хозяйства, но никому об этом не сказал. Тогда донесли на него. Приговор суда – 6 лет лагерей. В тюрьме за какую-то мелочь добавили второй срок.

Бывшего преподавателя КСХИ А.Г. Лошадкина перевели в Свияжск – одно из подразделений ГУЛАГа, откуда он писал трогательные письма жене и "сыну Вите". Непременно с собственными рисунками – на скверной желтой бумаге, плохими карандашами, и лишь иногда – акварелью. Везде штамп – "ИТК5": Домой отец так и не вернулся. Андрей Гурьевич Лошадкин умер в ИТК-5, всего в 40 километрах от Казани. Заболел обычной дизентерией, но лечить "врага народа" даже не пытались.

Это тяжелое клеймо – "сын врага народа" – Виктор Лошадкин нес на себе все годы, но ни разу от отца не отрекся. Наоборот, всегда его защищал. Может, поэтому в "приличное казанское общество" юношу не пустили, да он и не стремился – карьера совслужащего его не интересовала. Виктор пошел в ремесленное училище, блестяще окончил его, и тут же был поставлен мастером. Потому что страна опять воевала – шел грозный 1943 год. Все наставники были на фронте. И 17-летний мастер учил слесарным и токарным хитростям ребят только чуть младше себя.

После Победы многое можно было изменить, пойти учиться дальше. Однако верность однажды выбранному пути Виктор Лошадкин сохранил на всю жизнь. До самой пенсии он проработал слесарем на заводе. Воспитал не одно поколение рабочей молодежи, в заводской многотиражке до сих пор вспоминают его добрым словом: Только была у него еще одна жизнь, о которой мало кто догадывался. С 10-летнего возраста Витя Лошадкин был благословлен на служение Богу и церкви: это была заслуга друга его отца – священника, "дяди Николая". И когда много лет спустя бывший профессор Казанской духовной академии Николай Петров умирал на поселении в Муроме, то в завещании вспомнил крестника Витю и прислал ему свой иерейский крест с духовным напутствием.

Этот крест Виктор Андреевич до сих пор бережно хранит вместе с письмами и рисунками отца. Виктор Лошадкин ходил в церковь с детских лет, не делая из этого особой тайны. Помогал вести службы, невзирая на строгие предупреждения "органов". В комсомоле и партии никогда не состоял. Следовательно, выговоры по партийной линии объявлять не было оснований, а на заводе Лошадкину шли одни благодарности. Первым храмом, который он помогал восстанавливать еще в 1940-е годы, была Николо-Низская церковь на Баумана – центральной улице Казани.

Когда верующим города отдали Петропавловский собор, пошел туда.

Потом были Ивановский монастырь, Софийская церковь в Богородицком монастыре, знаменитая Раифа, Тихвинская церковь.

Для Варваринской церкви, где венчались его родители и восстановить которую Виктор Андреевич мечтал долгие годы, он лично изготовил маковичный крест и позолотил его за собственные деньги.

Однако роскошный крест во время посещения церкви случайно приметил епископ Казанский и Татарстанский Анастасий: "Откуда тут такая красота? Не по средствам живете! Заберу его у вас для другого храма". Настоятель не решился перечить епархиальному начальству и беспрекословно отдал труд Виктора Андреевича. Тогда иподиакон Лошадкин пошел к владыке на прием: "Можете меня ругать, но не позволю этот крест на другой храм:". Когда архиерей пролистал удостоверяющие документы, то поморщился. Напоследок с подковыркой спросил: "И откуда только у вас такие деньги?" Но крест вернул. Деньги иподиакону Лошадкину, конечно, нужны. Храмов разрушенных в Татарии еще много.

Сейчас вот, например, ездит Виктор Андреевич в деревеньку Тагашево, на родину отца, служит там панихиды в церкви, которую восстанавливал все последние годы. Кроме ремонта самого здания, сделал там всю церковную утварь. Но много еще чего нужно для храма: Прихожане очень хотят его в священники. "Может, приму хиротонию: Хотя стар я уже: Если не рукоположат, все равно буду помогать. Мне для того, чтобы добро делать, сан не нужен!" А деньги, что ж: Деньги Виктор Андреевич зарабатывает самостоятельно – держит пчел (это в центре Казани!), занимается огородом, садом. Да и на заводе еще кое-что слесарит. Только финансы у него в банке не хранятся – все уходит на помощь разным приходам. Дома обстановка почти спартанская.

Помогает Виктор Андреевич храмам и собственным трудом. Руки у него золотые, и сила в них, несмотря на преклонный возраст, все еще необыкновенная. Он и плотник, и автомеханик, и сантехник, и электрик, и кузнец: А еще он очень красиво поет – бас даже на старости лет сохранил мощный. Когда иподиакон Лошадкин в церкви возглашает "вечную память", люди не выдерживают, плачут – до того торжественно и печально выходит. Служит он истово, в вопросах веры строг. Но к новообращенным христианам относится ласково, никогда не обидит грубым словом или невниманием.

Кого не переносит, так это пьяниц и матерщинников: "Не по-христиански это". На обратной стороне фотографии, которая досталась Виктору Лошадкину от его крестного, профессора Казанской духовной академии и Императорского университета Николая Васильевича Петрова, есть надпись: "Не унывайте, делая добро". Виктор Андреевич не унывает. И мне кажется, когда ему снова явится ангел с весами, чаша на них может отклониться только в светлую, правильную сторону.

http://www.russk.ru/st.php?idar=709917

Скачать статью в виде изображения

"Колоссальный дед". В свои 80 лет он восстанавливает храмы

Раб Божий

Его фамилия Лошадкин. Виктор Андреевич Лошадкин, коренной казанец, мастер — золотые руки и глубоко верующий человек. «Лошадкин – это «рабочая лошадка нашей епархии», — шутит настоятель Раифского подворья в Казани игумен Филипп, когда знакомит нас.

Знакомимся мы перед премьерой фильма «Остров», когда седобородый Лошадкин показывает актеру и музыканту Петру Мамонову альбом с фотографиями. А на снимках храмы, в восстановлении которых Виктор Андреевич принимает самое активное участие, причем делает он всякую работу — от вывоза мусора до подвешивания колоколов. Да часто и оплачивает материалы из собственного кармана. Мамонов потом сказал: «Вы видели, какой дед? Колоссальный! Дай Бог ему здоровья».

Похоже, что здоровьем, молодым жаром души и живой совестью Виктор Андреевич не обижен...

Корни и крона

Таких домов, в каком живет Лошадкин, в Казани остались уже единицы. Деревянный, с большим садом, он стоит на горе напротив Суворовского училища, и с этого холма можно видеть Казанку.

Когда Лошадкин был еще ребенком, вид открывался на заливные луга. Дом строил его отец, преподаватель сельскохозяйственного института. У отца, крестьянского сына, была такая судьба, что он просто не мог не попасть в поле зрения «органов». Вначале Лошадкин-старший окончил Казанскую императорскую художественную школу с золотой медалью, потом уехал учиться в Санкт-Петербург. Его соучеником по Академии стал земляк — Николай Фешин. Очевидно, молодой казанец делал успехи, потому что один из студентов — племянник императора, рассказал о нем царю: есть в Академии такой Лошадкин, крестьянский сын, отлично работает с акварелью. Николай Второй пригласил студента в Царское село, где, протянув руку для приветствия и познакомившись, попросил написать его портрет акварелью, что будущий художник и сделал (Позже «органы» припомнят ему это, обвинив в монархизме).

Лошадкин проучился полтора года и понял, что дальше заниматься ему не по карману — жилье надо оплачивать, труд натурщиков, холсты-краски… Фешин в Академии остался, ему помогали родственники. Лошадкин же попросил, чтобы его отчислили, и неожиданно для многих поступил на Высшие сельскохозяйственные курсы.

Почему выбрал их? Да просто знаком был со студентами и преподавателями, подрабатывал, рисовал для будущих сельхозников наглядные пособия. В 1914 году Лошадкин, окончивший курсы, был направлен в Ямбург, дело ему поручили важное: заниматься припасами для русской армии. И опять жизнь свела его с императором. Когда случилась революция, Андрей Лошадкин не примкнул ни к красным, ни к белым. Он вернулся в Казань, где у него была семья, поступил на работу в сельскохозяйственный институт. Выстроил дом, разбил сад и огород, сын Витя, родившийся в 1926 году, еще малышом получил от отца первые уроки овощеводства. Прежнюю страсть к рисованию Лошадкин-старший не оставил.

Сейчас у Виктора Андреевича в доме много отцовских работ, кое-что купил музей ИЗО, недавно проводивший выставку Лошадкина-старшего.

На почетном месте в доме сына висит небольшой рисунок: на первом плане стоит маленький олененок, который заглядывает за забор. А за забором — освещенные окна дома. Олененок словно просит: «Пустите меня туда, в тепло, к людям». Этот рисунок Лошадкин-старший подарил своей жене Евгении, когда она была еще его невестой.

Естественно, что репрессии коснулись семьи Лошадкиных — в 1938 году забрали отца по сфабрикованному обвинению. А за несколько дней до его ареста Виктор заметил, что возле их дома ходит и внимательно рассматривает двор какой-то мужчина — за отцом уже была слежка. «Дядя, вы что, шпион? Почему вы к нам в окна заглядываете?», — спросил мальчик. «Шпион» зло огрызнулся. Отца после спешного суда отправили в Свияжскую тюрьму, где через несколько лет он умер.

Учиться в школе Виктор не смог – выжила учительница, которая устроила буквально травлю сына «врага народа». Те учителя, что были подобрее и сочувствовали ему, посоветовали забрать документы и идти в ремесленное училище, во всяком случае, там и оденут, и накормят. В 17 лет Лошадкин стал мастером. Так всю жизнь он — мастеровой человек с золотыми руками, который работает не за страх, а за совесть.

Воцерковление

В церковь Виктор Лошадкин ходил, сколько помнит себя. Крестили его в младенчестве, крестным отцом стал священнопротоиерей Николай Петров, настоятель Варваринской церкви, профессор Казанской духовной академии и Казанского императорского университета.

Однажды, Виктор Андреевич помнит, что это было в 1936 году, мама повела его ко всенощной в Серафимовскую церковь, которая до наших дней не уцелела — разрушили варвары... Служил только что назначенный в Казань викарный архиерей владыка Андрей.

Как-то так получилось, что мальчика провели в алтарь, где владыка обратил на него внимание и спросил, знает ли он службу. Лошадкин ответил утвердительно, он много что перенял от родителей, глубокого верующих людей. «Посох будешь мне подавать», — сказал владыка. Первая служба прошла как в тумане, слава Богу, рядом была мама, которая в трудные минуты могла подсказать, что делать дальше — как совершается богослужение, она знала отлично. Так сам того не ведая Виктор Лошадкин стал иподьяконом — помощником архиерея во время богослужения.

В церковь он продолжал ходить упорно даже в те годы, когда гонения на веру истязали души людей.

Лошадкину повезло — он служил и общался со многими казанскими владыками. Божий промысел свел его и с архиепископом Сергием — одной из самых мощных фигур русской православной церкви середины прошлого века.

Отец Сергий приехал в Казань в самом начале пятидесятых, пробыл на кафедре недолго, но память по себе оставил великую. Он укрепил веру в прихожанах, что черные дни пройдут, и рано или поздно церковь вновь займет подобающее ей место в обществе — так оно и вышло.

Лошадкин служил иподьяконом при владыке Сергии, бывал у него дома. Вспоминает, как пили чай с сухариками – отец Сергий жил скромно, как и подобает монаху. Однажды, ездили в Нурлатский район в деревню Тюрнясево освещать храм.

Удивительно, как и в этот отдаленный уголок дошла молва о замечательном пастыре: из дома, где священники ночевали, до храма было метров 200. Когда вышли на улицу, увидели огромную толпу, которая приветствовала владыку, женщины постилали на землю пуховые платки, мужчины — пиджаки и куртки. Так по этому с любовью выстланному пути и вошел архиепископ Сергий в храм.

По сути, жизнь Виктора Андреевича развивалась в двух пластах: он трудился большую часть свой жизни на заводе «Электроприбор» слесарем-инструментальщиком, а по выходным и праздникам служил в казанских храмах.

Если говорить о первой церкви, где понадобились его золотые руки, то это был Никольский собор, который открыли после некоторого перерыва в 1946 году. Тогда его позвал владыка Гермоген, сказав «Иди, помогай нам». Он и пришел в оскверненный храм, заваленный мусором, искореженным металлом, залитый солидолом. Трудился вместе с другими прихожанами, и храм ожил.

В начале девяностых годов прошлого века, когда начался закономерный процесс возвращения церкви ее имущества, руки Лошадкина ой как пригодились! Он не боится никакой работы: надо мешать бетон – будет. Выносить мусор – пожалуйста. На заводе, откуда уволился лишь три года назад, может и купол сделать, и крест. Благо, заводское начальство его понимает. А если надо оплатить материалы, часто вынимает деньги из собственного кармана или просит помочь сыновей.

Трудился Виктор Андреевич на реставрации Петропавловского собора, Раифскому монастырю подарил подсвечники, которые сам сделал, помогал Тихвинской церкви, Ильи пророка, Вознесенской. Однажды пришлось вдвоем с помощником, пользуясь нехитрым приспособлением, вешать колокола на колокольню Варваринской церкви — они весили от полутора до трех тонн. Это было в конце девяностых, перед первым приездом Патриарха Алексия II в Казань. Зато и звонил Лошадкин в них, радуясь, когда Его Святейшество входил в храм Варвары великомученицы.

А шел Виктору Андреевичу в то время восьмой десяток. Варваринская церковь — особая любовь Лошадкина, ведь именно здесь в 1911 году венчались его родители.

Другая церковь, где Виктор Андреевич приложил свои руки, находится в селе Тагашево, откуда родом его отец. Лошадкин показывает мне альбом с фотографиями, где видны все этапы восстановления храма, некогда почти разрушенного, а сейчас радующего глаз синими куполами. Эти купола, крест с подкрестным «яблоком» для часовни в честь святителя Николая Лошадкин делал сам на заводе «Электроприбор».

Вкус меда

Весной этого года Виктору Андреевичу исполнилось восемьдесят. Заболели недавно у него ноги, и попросил он Богородицу об исцелении, ведь надо было еще и Тагашевский храм закончить. И ноги чудесным образом болеть перестали… Возраст он словно не чувствует. Так же легок на подъем, машину водит, как и в прежние годы.

Проходим в одну из комнат его дома — на стенах иконы, старинные, фамильные, над иконами — пучки высушенной вербы как память о прошлой Пасхе. В другой комнате — длинный стол, весь заваленный киотами. Их Лошадкин ремонтирует для одного из храмов. Он вообще до сих пор не боится никакой работы, делает любую — от токарной до ювелирной. А что заработает, тратит на помощь очередному храму.

Кстати, есть у него еще одна статья доходов — Виктор Андреевич разводит пчел, в саду за домом у него рядком стоят ульи. И как я не протестую, он дарит мне банку своего душистого меда. Выходит за калитку и машет мне — спокойный, рассудительный рабочий человек, который любит этот мир и людей, на деле выполняющий заповеди христианства о вере живой, а не книжной.

Прав был Петр Мамонов — «колоссальный дед».

http://raifa.ru/numbers/lud/?ID=949

http://www.e-vid.ru/index-m-192-p-63-article-16221-print-1.htm

Фото Дюльдевой Г.С.